Облака славы. Жизнь и легенда Роберта Э. Ли - Майкл Корда

написал Гранту, распространилась по армии и еще больше деморализовала ее; и он, как всегда, пытался определить, в чем заключается его долг: продолжать сражаться ценой еще большего “пролития крови” или сдаться, - и если последнее, то на каких условиях? Этим можно объяснить резкость, столь непохожую на Ли, когда он уволил генерала Андерсона, предположительно за его неудачу при Сейлерс-Крик. Ли также освободил Пикетта от командования, хотя приказ Ли так и не дошел до него. Пикетту не повезло при Геттисберге и снова при Сейлерс-Крик; возможно, Ли также считал, что Пикетт слишком громко жаловался на то, что Ли несет ответственность за уничтожение его полка при Геттисберге. Это был вопрос не столько мнения Пикетта, сколько военной дисциплины. Он не имел права жаловаться на своего командира.

Вечером 8 апреля пришел ответ Гранта на письмо Ли. В нем он заявил, что мир – это его большое желание, и что у него есть только одно условие: “а именно: сдавшиеся солдаты и офицеры должны быть лишены права брать в руки оружие против правительства Соединенных Штатов, пока не будут должным образом обменены”. Из вежливости Грант совершил ту же ошибку, что и генерал Пендлтон, предложив “встретиться с любыми названными вами офицерами”, чтобы договориться о сдаче армии Северной Вирджинии, избавив тем самым Ли от унижения сдаваться лично. Это был деликатный момент: Генерал лорд Корнуоллис не захотел лично сдавать свою армию в Йорктауне и назначил генерала О’Хару своим представителем. Но даже тогда О’Хара демонстративно попытался вручить свою шпагу французскому генералу графу Рошамбо, а не Вашингтону, что было неучтивостью по отношению к американскому командующему, которую Рошамбо не допустил. Отец Ли присутствовал на том знаменитом событии и позже критиковал Корнуоллиса за отклонение “от общей линии поведения, омрачившее блеск его долгой и блестящей карьеры”. Ни при каких обстоятельствах Ли не поступил бы так, как осуждал его отец. Если бы дело дошло до капитуляции, он сделал бы это сам, а свой меч передал бы Гранту.

Ли все еще не принял решения. Он показал письмо одному из своих адъютантов, полковнику Чарльзу Венаблу, и спросил: “Как бы вы ответили на это?”. Венабл ответил: “Я бы не стал отвечать на такое письмо”. Но это был не тот совет, который искал Ли. Он никак не мог заставить себя не отвечать на письмо Гранта – это был вопрос не только вежливости, но и долга. “Ах, но на него нужно ответить”, - мягко упрекнул он Венабла и тут же сел за стол, чтобы сделать это. Он снова написал письмо от руки, оставив Маршаллу возможность сделать копию.

“Я получил в поздний час вашу сегодняшнюю записку, - писал Ли. “В своем вчерашнем письме я не собирался предлагать капитуляцию армии Н. Ва, но хотел узнать условия вашего предложения. Честно говоря, я не думаю, что возникла чрезвычайная ситуация, требующая сдачи этой армии, но поскольку восстановление мира должно быть единственной целью всех, я хотел знать, приведут ли ваши предложения к этому, и поэтому я не могу встретиться с вами с целью сдачи армии N. Va. – но поскольку ваше предложение может повлиять на силы C.S. под моим командованием и способствовать восстановлению мира, я буду рад встретиться с вами завтра в 10 часов утра на старой дороге в Ричмонд между линиями пикетов двух армий”.

Это письмо несколько двусмысленно и, похоже, озадачило Гранта, когда он его получил. Возможно, Ли раздумывал, все еще надеясь, что сможет накормить свои войска и доставить их в Линчбург, но в то же время, похоже, что он был готов к более широким мирным переговорам, а не просто к сдаче “сил под моим командованием”. Это была щекотливая тема для Гранта, которого военный министр Стэнтон и президент Линкольн в марте 1865 года нежно били по костяшкам пальцев за то, что он пропустил мимо ушей деликатно сформулированное предложение Ли о том, что встреча генерал-майора Эдварда Орда и Лонгстрита для обсуждения обмена пленными может быть расширена до встречи между ним и Грантом для обсуждения “военной конвенции” с целью достижения “удовлетворительного урегулирования нынешних несчастливых трудностей”. Гранту твердо напомнили, что он не должен иметь никаких дел с Ли на тему мира и что любое дальнейшее общение должно быть только с целью принятия капитуляции армии Ли.

Если Ли играл на время, то его надежды скоро рухнут. Вечером того же дня войска двадцатитрехлетнего генерал-майора Джорджа Армстронга Кастера достигли станции Аппоматтокс. После ожесточенного, но короткого боя его люди захватили три из семи поездов. Три из них конфедераты отвели обратно в Фармвиль, а четвертый сожгли. Благодаря Кастеру надежды Ли прокормить свою армию, продвигавшуюся к Линчбургу, рухнули. Три поезда, которым удалось спастись, теперь находились еще дальше, и было сомнение, что он сможет до них добраться. Линия Ли теперь была направлена на юг, его левый фланг был закреплен на небольшом холме к востоку от Аппоматтокс-Корт-Хаус, крошечного городка позади центра; а справа кавалерия Фитца Ли занимала возвышенность к востоку от города, чуть южнее реки Аппоматтокс.

К этому времени Грант расположился в пустующем доме полковника Конфедерации, разобранном для использования в качестве госпиталя Конфедерации. Он страдал от одной из сильных мигренозных головных болей, которые мучили его, когда он находился под давлением и вдали от утешительного присутствия миссис Грант или, иногда, бутылки, и которые он пытался вылечить обычным в то время средством: сидя с ногами в ванне, наполненной горячей водой и горчицей, и с “горчичным пластырем”, наложенным на запястья и “заднюю часть шеи”.

Все еще мучаясь от боли, он проснулся рано утром и написал Ли письмо, в котором указал, что, поскольку “у него нет полномочий обсуждать вопросы мира, встреча, назначенная на десять утра сегодня, не приведет ни к чему хорошему… . . Условия, на которых может быть заключен мир, хорошо понятны. Если южане сложат оружие, они добьются этого самого желанного события, сохранят тысячи человеческих жизней и сотни миллионов еще не уничтоженного имущества”.

В ответе Гранта чувствуется легкая язвительность – возможно, из-за головной боли, а возможно, потому, что ему просто не терпелось поскорее приступить к капитуляции. Гранту не пристало читать нотации кому бы то ни было, тем более генералу Ли, но он, несомненно, считал, что уже четко изложил условия капитуляции, и теперь его собственные генералы предупреждали его, что письмо Ли может быть тактикой затягивания, что Ли просто выигрывает время для прибытия армии Джонстона из Северной Каролины. Грант инстинктивно сомневался в этом – он